Эгилс Левитс

Лекция -
«Следует ли выявить основы государства Латвии в преамбуле к конституции
(Сатверсме)» ?

  Каковы основные принципы, ценности и цели государства Латвии, и какие были бы преимущества и возможные возражения , если бы они были вписаны в расширенный текст преамбулы.

Лектор Эгилс Левитс -
судья Суда Европейского союза,
председатель Комиссии конституционного права при президенте государства (Латвии).
международный эксперт по государственному праву.

 

(Лекция, помимо заявленной конкретной темы, включает и доступное разъяснение моделей демократических государств, различия между национальными и политическими государствами итд.)

Лекция прошла 30 апреля 2013 года.
Мероприятие организовано Общество демократии и долгосрочного развития им. Яниса Чаксте (первый президент Латвии).

  (Примечания о записи лекции. В косых скобках // добавлены некоторые слова, для улучшения восприятия текста. Нормальный текст в скобках - примечания самого лектора. Косой текст в скобках - примечания, разъяснения и варианты перевода определённого слова от переводчика. Цветным текстом добавлены указки на темы в лекции, для удобства есть и список линков на эти импровизированные "главы" текста.
Ссылка на оригинал видео на латышском языке в конце страницы.
 Перевод и оформление - Уна Блау-Балтман.)

* * *

  ( самое начало лекции отсутствует на записи )

...Должен сказать, что это достаточно уникальная ситуация в Европе - то, что эти основные ценности до сих пор большой части общества недостаточно ясны.

  Должен указать на такое теоретическое умозаключение - никакое государство не может функционировать без своих основных ценностей и государственной идеи. Ведь когда государство что-то делает, это не конвульсивное дёрганье, в котором нет элемента воли. А элемент воли всегда связан с элементом ценностей. Он может быть и осознанным и неосознанным. Обычно этот элемент ценностей неосознан - когда парламент принимает какой-либо закон о чём-либо , то аргументы о том, почему это делается имеенно так, а не иначе, бывают совсем другими. Они основываются на дальнейших умозаключениях и выводах, или более глубоких умозаключениях и ценностях, которые обычно в дискуссиях не проявляются.

  Любое действие человека основано на определённых ценностях, и конечно, и действия государства тоже основано на определённых ценностях. Вопрос только состоит в том, насколько эти ценности видны и осознанны.

  Ценности «по умолчанию» и конституция СССР

  Мы можем видеть, что есть страны, которые основаны на других основных ценностях, даже если это не записано в их конституциях. Если мы посмотрим, скажем, конституцию Советского Союза, то должен сказать, что там, исключая 6 статью которую ввели в 1977 году, там нет ничего такого особенно разительного, что сделало бы это государство настолько другим по сравнению с другими, скажем, странами Западной Европы. Но потому, что это государство было основано на других основных ценностях эта конституция, со сравнительно похожим текстом, функционировала совершенно иначе и с другими результатами.

  И в отношении Советского Союза следует сказать, что идеология коммунистической партии в этом смысле была более осознанна и точна ( осмысленна ), и она как раз и пыталась определить эти основные ценности, на которых основывалось социалистическое или коммунистическое общество. И была целая череда идеологических журналоа и институтов, которые это исследовали.

  Я бы сказал, что этот уровень осознания /соответственных ценностей в СССР/ был выше. В демократическом обществе это обычно не делается, потому что на этот счёт есть консенсус - в большей мере, хотя и на менее осознанном уровне.

  Общие принципы в обществе и демократия

  Это одно. Теперь второе. Как уже было сказано, государство не может функционировать без основных ценностей. Одновременно я должен сказать, что эти основные ценности и основные принципы должны быть достаточно широко акцептированы и глубоко укоренены. Только тогда демократическое государство может функционировать достаточно хорошо - без несоответствий, или же с небольшими несоответствиями.
  Если общество в государстве опирается на одни и те же основные принципы, то это очень существенное условие для хорошего функционирования демократии.

  Тут мы подходим к ситуации Латвии. И эта ситуация такова, что из-за исторических причин латвийское, или латышское национальное и государственное самосознание и на интеллектуальном, и на неосознанном уровне слебее, чем у многих других стран.

  Например, мне кажется, что такие дискуссии и такие референдумы, какие были у нас - об основах государства, таковые были бы невообразимы в Дании или Нидерландах, или в Швейцарии, или ещё где-нибудь. Там никому вообще не пришло бы на ум, что можно ставить подобные вопросы ! Только в Латвии !

  Возможность задавать подобные вопросы есть тогда, когда эти принципы недостаточно ясны, недостаточно /широко/ акцептированы. И в этом, как я уже сказал в начале, государство Латвии и латвийская нация достаточно уникальны в Европе.

  Почему это так ? У этого есть разные причины. Каждая историческая ситуация как фотография - если мы сегодня, 30 апреля, фотографируем общество, то эта фотография содержит в себе историю прошедших дней, лет и столетий. И мы можем сказать, что этот сегодняшний результат в большой мере результат истории Латвии и латышей, и может, один из пунктов который отличает Латвию от других государств это то, что государство у латышей молодое.

  «Национальные» и «политическое» государства

  Сделаю небольшую отступку. Национальное государство в Европе сравнительно новое образование. Оно появилось где-то в 18-19 веках, и появилось оно в двух разных видах. Одни государства или нации образовалисть там, где уже до этого существовали феодально-монархические государства - Франция, Англия, Россия, Швеция, Дания. Они существовали ещё до образования /идеи/ национального государства, и при демократизации общества эта абсолютная монархия, так сказать, трансформировалась в демократическое гражданское общество. И это демократическое гражданское общество, эта нация, или эта политическая нация была связана с определёнными ценностями, которые главным образом были демократические ценности, поскольку эта нация образовалась как результат демократизации.

  В свою очередь, в срединной и восточной частях Европы нация и государство образовывались иначе. Сначала существовали этнические группы, которые приобрели своё политическое самоосознание, и в результате этого политического самоосознания выдвинули требование о своём национальном государстве. И эти две модели - модель политической нации в исторических государствах и модель культурной нации в новых государствах ( новых - имеется в виду не вчерашних, а образованных в 19-20 веках ).

  И эти разные обстоятельства образовали и другое представление о своём государстве. В случае с политическими нациями, государство было рамками, в которых нация могла собой демократически управлять - следовательно, идея демократии тут на переднем плане. Одновременно, что обязательно следует особо подчекнуть, для того, чтобы демократия могла функционировать, нужна общая инфраструктура коммуникации, общий язык. И мы видим, что с образованием политических наций (например, особенно во Франции, Испании, также в Германии) - все жители были включены в общий язык, что дало возможноть коммуникации с этими людьми.

  Потому что, например, французский язык, такой как он есть сейчас, образовался только в 18-ом веке на базе парижского диалекта. Во Франции вообще есть много всяких разных диалектов. Но есть общий язык и общие ценности.

  В свою очередь, те нации, которые образовались как культурные нации, в первую очередь тут идёт идея Гердера ( немецкий философ ) о самоценности культуры и языка, и только потом следует требование о своём государстве.

  Мы очень хорошо можем это видеть в истории Латвии. Изначально эту идею о культурной нации выдвинули «младолатыши». «Младолатыши» хотели национальную эмансипацию - латышский язык, латышская культура - чтобы латышу, если он взошёл повыше по социальной лестнице не приходилось бы отказыватся от своей культуры и языка.
( «Вышедшие в люди» туземцы поголовно онемечивались. )

  А вот, в отношении государственности у «младолатышей» не было особенных представлений, они жили в Российской Империи как и любой другий гражданин России. И только позже, 40 лет спустя, около 1900 года, первые идеи о государственности появились в рядах социал-демократов. Это в 1900 году Фрицис Розиньш-Азис и другие, в кружке социал-демократов в Лондоне. Поздее это развили и в 1906 году в газете «Пролетарец» сформулировал Микелис Валтерс.
   Следовательно, идея государственности появилась позднее, нежели идея о культурной нации.

  Конечно то, что государство образование молодое и основанное на базе культурной нации, порождает другое отношение к своей стране - первоочерёдными для такой нации являются язык, культура, в то время как в Западной Европе для нации первоочерёдными являются демократическое устройство государства и, конечно, общий язык.

  Модель государства в отношении к национальной идентичности и к меньшинствам

  Но тут и есть различие между этим историческими моделями. Есть разница между отношением политической нации и культурной нации к меньшинствам. Политическая нация включающа и всех более или менее добровольно или недобровольно, путём нажима, вбирает в свою нацию: французы все, кроме французов нет никого, ни эльзасцев, ни басков - никого. Это частные особенности определённого француза. И должен сказать что даже во французском языке, в юридическом контексте, термин «народное меньшинство» не существует и официальный термин для этого «французы с языковыми особенностями».

  Тут мы видим этот включающий ( вовлекающий ) момент политической нации. Причём, этот включающий момент действует очень даже сильно, потому что нет во Франции ни одного эльзасца, баска или каталонца, который не умел бы французского языка. Нет школ для национальных меньшинств. Каталонский, фламандский, баскский и другие языки или диалекты являются «домашними» языками. Я мог бы это сравнить с ситуацией латгальского языка. Латгальский язык это «домашний» язык. Сегодня вряд ли нашлись бы люди в Латгалии, которые не умели бы латышский язык, хотя может ещё есть кое-кто.
   Итак - политическая нация включает и ассимилирует в себя всех.

  Культурная нация не так включающа и не так ассимилирует, потому что идейная база культурной нации есть самоценность языка и культуры. Идейные корни находятся в работах Гердера. Следовательно, обычно культурная нация признаёт рядом с собой другие народные меньшинства.

  Есть эти две модели, и можно было бы, конечно, сказать, что культурная нация более толерантна нежели политичсекая нация. Так на самом деле можно было бы сказать.

  Таковы эти две изначальные модели.
  Одновременно, я должен сказать, что в течении времени эти две разные модели сливаются, конвергируются, сближаются друг с другом. То бишь, культурная нация, по прохождению времени, осознавая свой статус государственной нации, становится более включающей и ассимилирующей, открывается для ассимиляции национальных меньшинств. Ведь для ассимиляции нужны две стороны - ассимилирующая и ассимилируемая. Но, конечно, они не превращаются в политическую нацию.

  Это достаточно естественный процесс - таким образом демократия требует интеграции на гражданском уровне. Если есть разные языки и культуры, то просто сложнее договорится о политике демократического государства, нежели в политической нации, в которой все французы, все говорят на французском и сильнее идентификация со своим госдуарством как «государством, которое мы сами образовали». Ведь для национальных меньшинств идентификация с этим государством автоматически слабее.

  Государствообразующая нация определяет идентичность культуры. Например, во Франции все живут в своём государстве. Наполеон на вопрос «кто такой француз ?» ответил - «тот, кто говорит и думает по-французски», то есть - все. Там эта идентификация, даже у эльзасцев, фламандцев, другая. Это мы их идентифицируем как эльзасцев и фламандцев. Они сами это самоназвание «де факто» не используют. Разве что в каком-то слабом идентификационном значении (даже при их разных языках), как мы сказали бы - «я горожанин-левобережник», что ничего особенного не обозначает. Подобная самоидентификация там слаба.

  А вот самоидентификация «я - латыш» это, конечно, сильная самоидентификация. Также как «француз» это сильная самоидентификация. В свою очередь, «горожанин-левобережник» и «эльзасец» это самоидентификации примерно одного уровня, они слабые, несмотря даже на то, что эльзасец дома говорит на своём особом языке.

  И я бы сказал, что это структуральная слабость тех государств, которые образовались как культурно-национальные государства, и в них пытаются компенсировать эту слабость «раскрывая» государстовообразующую нацию, делая возможным принятие в неё, включение, ассимиляцию.

   Кто может сказать «это моя страна» ?

  Потому что, видите ли, эльзасец или, как его называют во Франции «француз с языковыми особенностями», может сказать, находясь в Страсбурге - «я в своей стране». В свою очередь, эстонец или русский в Латвии не может сказать то же самое, с ровно таким же значением. Получится - «я в своей стране как гражданин, но я не в своей стране по своей культурно-национальной принадлежности». Потому что эта конкретная национально-культурная принадлежность другая, нежели национально-культурная идентичность страны, которую определяет государствообразующий народ - латыши. Также и наоборот. Например, латыш сегодня здесь в Риге может сказать «я в своей стране А) - по гражданству и Б) - по национально-культурной принадлежности», но если он уедет в Ангию, он не сможет там сказать «я в своей стране». Даже если он примет английское гражданство, как латыш он всё равно не будет в своей стране в другом значении.

  Следовательно, эта идентичность - государственная и культурно-национальная идентичность, в группе упомянутых государств, включая Латвию, разделена.
   Вот, это точка отсчёта.

  И я думаю, что во всех этих странах, странах Восточной и Средней Европы, которые появились как государства культурных наций, по прохождению известного времени начиналась дискуссия о том - хорошо ли это, и правильно ли это и сейчас - поддерживать такое национально-культурное разделение ? Ведь Латвия, например, и в 20-тые годы, и по сей день очень горда тем, что у нас есть национальные меньшинства. Француз бы автоматически ответил бы - это сегрегация, почему вы делите людей по их языку ? То есть, то, что нам кажется положительным, другими воспринимается иначе, те же французы бы так этого не делали.
   Видно, что такие государства, с их разделённой национально-культурной идентичностью структурально слабее, даже не взирая на общее гражданство.

  Есть элементы, которые объединяют людей в одном государстве - гражданство это юридический момент, национально-культурная прнадлежность это социальный момент. Некий человек, который не имеет гражданства Латвии, но является латышом, может сказать /в Латвии/ - «это моя страна, хоть я и не гражданин этого государства». В то время как некий русский человек, для которого родной язык русский, не может такого сказать, если у него нет гражданства. Если у него это гражданство есть, то он может сказать, что находится в своей стране, но если гражданства нет, то он уже не в своей, а в другой ( чужой ) стране.

  Вы можете видеть, что вот тут эти моменты различаются, что влияет и на стабильность государства, демократии и на хорошее функционирование демократии. Это не значит, что демократия в этих национально-культурных государствах не функционирует, но эта идентификация /с государством/ слабее, может ненамного, но слабее.

  В Латвии она как раз намного слабее, потому что тут есть добавляются обстоятельства. То, что я говорил о культурной нации относится, например, к Словакии, где есть большое меньшинство венгров, и есть определённые проблемы, которые ослабляют словацкое государство.

  Постколониальный синдром в мире и в Латвии

  В то время как в Латвии есть ещё и добавочная проблема, и эта добавочная проблема является определяющей, она больше чем структуральная проблема, которая связана с национально-культурным разделением. И это то, что одна часть жителей этой страны эту страну внутренне по настоящему, говоря романтически «в своём сердце» не приняли.
   Это связано с потерей комфорта и привилегий, с определённой социально-психологической позицией, определёнными индивидуальными болями из-за того, что приехав в Латвию как очевидную, с их точки зрения, составляющую часть СССР , они тогда были тут в своей стране - я говорю о русскоязычных. И вдруг эта страна стала для них чужой, потому что это латышская страна.

  В то же время для латышей, которые были вынуждены в большой мере жить в чужой стране - в русской стране, для них страна стала в большей или меньшей мере более латышской, и их идентификация /со страной/ возросла.

  И этот момент присутствует и спустя 20 лет, на мой взгляд, потому, что политика Латвии в этой сфере была очень воздержанной. Она определённым образом позволила породить мифы уже во втором поколении /людей/ о том, чем является это государство - что оно не было оккупировано, что оно было основано в 1991 году, что «мы тут все съехались сюда и основали его». Это, разумеется, неправильно и в юридическом, и в историческом, и в политическом смыслах.
  Но люди могут жить долгое время в мифах. И эти мифы отдаляют эту часть людей от Латвии.

  Если ты живёшь в мифе долгое время, говоришь что-то - и никто тебе ни разу не скажет в ответ «слушай, это же глупости, ты не прав !», то приходится приходить к этому ( к правде ) самому, а это намного сложнее. И я бы сказал, что мы позволяли этим людям жить в подобной иллюзии, которая продолжается и в молодом поколении.
   Это в свою очередь порождает определённую отчуждённость и у латышской нации к своему государству.

  Здесь аккумулируются две проблемы - одна, обычная проблема национально-культурных государств Восточной и Средней Европы, которая немного сложнее чем проблема политических наций вроде Франции, плюс ещё этот специфический постколониальный синдром. Об этом, думается, все латыши знают, но просто недостаточно политической силы и воли всё это ясно сказать, и поставить перед фактами. Потому что проходит два-три года, а потом уже к этому привыкаешь.

  Мы видим в колониальных и постколониальных ситуациях, если государство активно что-то делает насчёт этих мифов, то ситуация меняется. Например, мы видим как достаточно радикально изменились мифы белых жителей Южной Африки, которые считали ЮАР своим государством.
( Иронизируя ) Ну они, конечно, один день проснулись и - «Эй, а это совсем не наше государство ! Вот есть тут эти слуги и работники, это же их государство! Они говорят на нам непонятных языках, на языках банту. Мы же со своим английским можем только индивидуально высказыватся, а при демократии положено, чтобы высказыватся могли все.»
   И всё же акцептирование произошло, лет за 10 может быть или около того это заняло, но оно произошло только потому, что в Южноафриканском государстве по два раза на дню напоминали «Апартеид - это плохо ! Вы тут нас подавляли, а теперь вы должны интегрироватся в это новое государственное образование !».
   То же относится и к другим похожим ситуациям.

  Я здесь говорю о том, что это, может быть, не единственная причина, но важная причина того, почему идентификация латышей со своим государством слабее.

    Латыши - «безкоролёвая нация»

  И, может, ещё одну важную причину я всё же помяну - наша национальная память не включает в себя государство. Если мы почитаем «Времена землемеров» ( Классика латышской литературы. В книге запечатлена жизнь латышских крестьян 19 века. Прим.перев. ), это самый большой латышский роман, на скольких-там страницах, самый длинный - и мы /читая/ не может узнать - в каком государстве это происходит. Там государство где-то совсем далеко, это не то, о чём люди вообще задумываются.

  В свою очедерь, совершенно противоположное отношение было у семей балтийских немцев. История их семей это одновременно история государства - история государства Ливонии и после него герцогства Курляндского, и так далее. Это очень небольшая группа с очень выраженным государственным сознанием, с чувством ответственности за это государство.

  В то время как у латышей отсутствие этой, я бы сказал, до-демократической элиты, которая не создала представления о государстве как таковом, это в сущности отсутствие аристократии. Я бы сказал, что это тоже один существенный элемент того, что восприятия государства у нас нет в исторической памяти.

  И, фактически, и в первый период независимости, в 1918 году (при основании государства - прим.перев.) там были и люди с очень небольшой, скажем так, индивидуальной государственной историей, которые стразу встали у руля государства. Что было очень демократично, конечно. Одновременно надо сказать, что эти люди обычно были выходцами из крестянского сословия в первом поколении. Это были первые люди, которые начали думать о государстве.

  Например, если мы посмотрим элиту, которая образует государственное управление во Франции или Германии, или России, то там есть люди, которые уже в поколениях являются чиновниками, аккдемиками и тому подобным, и которые передают государственность с исторической памятью.
   Это я бы назвал третьей проблемой.

  Историк Густавс Стренга эту проблему назвал «проблемой латышского «безкоролья»». Латыши это «безкоролёвая» нация. ( Смеётся ) Что с одной стороны очень демократично, но с другой стороны это государственное сознание слабее. И, можно казать, что вследствии этого и авторитет государства меньше. Ведь в старых странах авторитет /государства/ в большой мере основывается на том, что страна сильная и историческая.
   И не бывает, что отдельный индивидуум начинает оспаривать основы и говорить - «Слушайте, этот закон следовало принимать совсем по-другому ! Они там конченные болванчики - те которые там сидят в этом парламенте !» Подобного отсутствия авторитета нет в других государствах. У нас это есть, потому что мы этих «болванчиков» лично знаем частично, не так ли ? ( Смеётся ) И знаем каковы они !

  Так что, если мы говорим о том, что причина такой слабости государсвенного сознания, то я бы сказал, что тут разные причины кумулятивно.
   Но мы должны жить с тем наследием, какое у нас есть. Улманис как-то сказал - «Какая глина есть, такую и месить приходится.»

  Что такое преамбула к конституции ?

  Здесь я подхожу к вопросу о расширенной преамбуле к Сатверсме ( название конституции в Латвии - прим.перев .)

  Преамбула к Сатверсме это особый текст в конституции, который своим языком, стилем и смыслом отличается от остальной част конституции. Остальная конституция более походит на закон, который регулирует отдельные вопросы. В то время как в преамбуле принято показывать основы государства, чтобы перед каждым были такие зеркала /в которых видно/ - что это за государство, что в его основах.

  В конституции Франции есть революция 1789 года и Декларация прав человека, в конституции Америки есть ... ( в записи дефект, очевидно упоминается Билль о правах ? ) и так далее. У этого текста конституции, который является интегральный текстом конституции, у него другая функция.

  Я посмотрел исследование университета Оксфорда о преамбулах к конституциям 50 демократических стран. И тут мы можем констатировать, что в 37 странах преамбулы более или менее развёрнутые; в 5 странах нет конкретно преамбулы, но соответствующий текст сформулирован в статьях /конституции/, так что, в сущности можно сказать, что преамбула есть; и только в 8 странах, в их числе в Латвии, по их взгляду, который не совсем верен, преамбулы нет. Не совсем верен /этот взгляд/ потому, что у Латвии преамбула есть, но очень краткая. Однако, они считают, что в Сатверсме Латвии преамбулы нет, потому что ей не придано юридическое и политическое значение.

  Каково же содержание этих преамбул ? На мой взглял, мы можем выделить 9 отдельных пунктов, я их кратко назову, но не все эти пункты есть во всех преамбулах. Это не кумулятивно, в одних есть одни пункты, в других другие, но вообще включённых в преамбулу конституций каких-либо стран - их 9.

  «Народ» и «нация»

  Значит, первое это - суверен. Что есть «суверен» ? Это соответствующий народ государства. В Латвии термин конституционного права «народ государства», что есть аналитический термин, обозначен как «народ Латвии» во 2 пункте Сатверсме - в нём идёт речь о народе государства, из которого и происходит суверенная государственная власть.

  Часто упоминается «нация» - нация, как политическая основа государства. «Народ государства» это юридическая основа государства, «нация государства» это политическая основа государства. Я объясню разницу. «Народ госудасрва» это в большей или меньшей мере совокупность граждан, или образованная каким-то другим юридическим актом совокупность людей, которая образована с определёнными правами и обязанностями.

  А вот можете ли вы представить себе, что кто-то «образовал» народ Латвии ? ( Пауза, лукаво озирает зал. )
   Народ Латвии был образован 27 мая 1920 года, в Декларации о государстве Латвии, которая была частью второй латвийской временной Сатверсме, и там идёт речь о «народе Латвии». Впервые !

  Но Латвия уже существовала два года, следовательно, эта юридическая общность была создана позднее. И эта юридическая общность перестаёт существовать в тот момент, когда перестаёт существовать государство.
   Взять такое теоретический случай - предположим, что государство Латвии перестаёт сущестовать. В тот же день перестанет существовать и народ Латвии.

  «Нация» в большой мере совпадает с понятием «народа». ( Обращается к публике ) Мы тут все, наверное, и представители народа, и представители нации. Но нация независима от государства. Нация существует до государства, и, наверное, и после государства. Нация это реальное политичсекое образование, которое политически поддерживает ( содержит, является основой ) это государство. То, что образовало это государство, государство Латвии - это нация. Потому что нация хотела для себя подобную государственную оправу.
   Поэтому обычно упоминается и «народ государства» и «нация».

  История в основе государств

  Далее есть третий пункт, который можно найти в подобных преамбулах - это исторические рассказы, то есть описания узловых моментов истории конкретной страны или нации.

  Народ страны теоретически может обойтись без истории. Вот, как я уже сказал- 27 мая 1920 года не было «народа Латвии», а 28 мая он уже вдруг есть ! Потому что посередине была принята Декларация о государстве Латвии. Нация же без истории обойтись не может.
   Нация это общность людей, которая основывается в представлении о том, и реалиях того, что эта общность развивается в ходе времени, проходя через историю. ты же можешь вот сейчас, начиная с понедельника создать латышскую нацию.

  Латышская нация создалась за десятилетия, а до того за столетия, при слиянии этих изначальных четырёх групп туземцев. Нация это то, что законодатель не может создать. Нация постоянна. Нация это политическая общность, которая образует свою государственную волю. У нации должна быть государственная воля - «мы, латышская нация, создадим себе национальное государство !».
   Подобное государство могло и не появится, не так ли ? Есть нации, у которых есть определённая государственность, и которые не хотят... им не приходит на ум, что - вот, нет у нас этого государства. У латышей это было так.

  Значит, как я уже сказал - узловые моменты истории. И эти узловые моменты часто такие - борьба против врагов, борьба за независимость, оккупация, колонизация, несправедливый режим и так далее. Например, в преамбула ЮАР осуждает апартеид. Это записано в конституционном тексте - апартеид это нечто плохое ! В преамбуле конституции Венгрии осуждает социалистический режим - мол, таково отношение наших законодателей к этому режиму: он плох.

  Национальное, культурное и божественное в преамбулах

  Четвёртый пункт это национальная идентичность. Часто это просто слово во фразе «задача государства есть заботится об идентичности нации» или же ещё есть отдельные элементы - язык, культура итд. Национальная идентичность - это одна из двух главных задач национального государства.

  Потом ещё можно упомянуть устройство госдуарства и общества, главные принципы работы государства, - то есть то, что государство демократическое, правовое итд.

  Потом, в странах Европы часто есть ещё так называемые «европейские клаузулы» ( юридический термин ), в которы сказано либо «мы одна из стран Европейского Союза», либо не указывая на ЕС сказано... ну вот мы, латыши, могли бы сказать так - «наш народ принадлежит к культурному кругу Европы и включает в себя наследие европейской культуры» - как-то так.
   Это может быть /упомянуто/, может и не быть - как в каком государстве.

  Я думаю, что в Латвии стоит подискутировать - не имеет ли смысла /так сделать/. Это потому, что Латвию дёргают в две стороны - и в Россию, в виде составляющей культурно-исторического и политичсекого пространства России, и в Европу. Так мы может смогли бы локализовать то, что мы не находимся ни на мосту, ни рядом с мостом, а в пространстве Европы - конечно, если мы можем в этом прийти к согласию что мы всё же в пространстве Европы, а не в пространстве России. Это была бы интеллектуальная локализация Латвии, я бы так это назвал.
   Но это просто так, по ходу мысли о содержании будущей преамбулы.

  Далее есть другие пункты, и интересно, что в некоторых конституциях призывается Бог. Но, будьте внимательны - Бог призывается в секулярном контексте, это не теократические государства. Например, самая новая конституция в Западной Европе это конституция Швейцарии 2000 года начинается следующими словами - «Именем Господа, мы, народ Швецарии...» и так далее. У этого есть известный философический и политический смысл - смиренность.
  Полгода назад я видет дискуссии в интернете - кто-то предложил изменить гимн (Латвии), потому что там тоже есть «Бог», не в Сатверсме, а в гимне есть, а он вот неверующий. Такое понимание, конечно, неверно, поскольку «Бог» имеется в виду не в понятии какой-то конкретной конфессии.

  Функции преамбулы   

  Ну вот, мы видим, что разные страны записывают в свои преамбулы, и заключу на том, что является самой функцией преамбулы к конституции. Вы видите, что из 50 стран в 37, а фактически в 42 есть подобная преамбула к конституции. Вот, большая часть государств эти преамбулы и использует.

  Я бы сказал, что у преамбулы есть 6 функций. Первая и главная функция - интеграция индивидуума. Это значит, что это данный текст, с которым индивидууму следовало бы, или же он должен был быть способен идентифицироватся - «это моё государство, и оно такое-то и такое-то». Поэтому, как я и сказал, преамбулы бывают на нормальном языке. Не на юридическом языке, а на нормальном языке, чтобы мог понять каждый.

  Значит, это первое - показано, что это за страна. И там проявляется то, о чём я говорил в начале - что в основе решений каждого есть известные основные ценности, которые обычно на уровне текста не призываются, что и не нужно каждый раз. Но если мы хотим знать, в какой стране мы живём, вот мы может посмотреть этот документ, эту преамбуду конституции, у которой сильный авторитативный и легитимизирующий характер.

  Конечно, коллеги тут могут написать - что есть это государство Латвии. Вот Юрис может написать, и Виктор может, и я сам могу ( указывает на аудиторию, смеётся ), все могут написать ! И мы можем каждый свою преамбулу написать ! Но даже если мы писали бы каждый свою, они бы получились похожими - и про то, что есть государство Латвии, и вообще. Но у подобного текста не было бы такой авторитативности /как у преамбулы/, потому что к этому тексту не прилагается авторитета конституционного законодателя, посему это лишь частное размышление о том, что есть это государство. Собственно поэтому это и есть главная функция преамбулы ( т.е. иметь авторитет ).

  Вторая функия это педагогическая функция. Педагогическая функция вниз и вбок. Я поясню что это значит. Вниз - это значит, что молодого человек, который рождается в этом государстве, следует врастить в это государство. Ребёнок одного года, который вот родился, он ничего не знает об этой стране. Но если ему 10 лет, то он уже по идее должен начать что-то там улавливать. И вот таким образом ты его и приучаешь. Есть такой конкретный текст, его учат в школе, его там рассказывают, на разные лады валяют, и в школе и, может быть и дома, или как, и так далее. Этот текст помогает врастить ( воспитать ) этого молодого человека в своё государство, чтобы он мог сказать «это моё государство, и я идентифицируюсь с тем, что тут написано».

  Это первая педагогическая функция, функция А. Есть ещё одна педагогическая функция - Б, вторая. Она идёт вбок. Те, кто приходит в эту страну, которые получают гражданство Латвии или какого-либо абстрактного государства, им тоже нужно представить некий документ с высоким авторитетом, который говорил бы: «Слушайте, вы входите в это государство, с вот этими основными ценностями. Если вы вот это государство акцептируете - добро пожаловать, если вы его не можете акцептировать - ну, тогда нет.»

  Следовательно - педагогическая функция по отношению к молодёжи, педагогическая функция по отношению к новым гражданам.

  Третья функция - преамбула конституции может быть определёнными путеводными линиями для политики. Скажем так - /указанием/ в каком направлении следует строить политику. Это очень-очень абстракно и очень-очень широко, в сущности все демократические правительства с демократическими политиками никак не ограничиваются, но, может быть, есть некоторые отдельные пункты ( поступки, решения ), которые могли бы быть исключены.

  Для юристов важной функцией могла бы быть функция интерпретации. Читая преамбулу мы можем лучше понять что в остальной конституции. И должен сказать, что технику преамбулы очень широко используют в Европе. И в регулах Европейского Союза примерно так - там на пяти страницах преамбула, после чего следует три статьи конституции, но для того, чтобы правильно интерпретировать эти статьи, ты должен углубится в эту преамбулу и сделать соответствующие, то есть верные выводы. И таким способом уже законодатель известным образом проводит судебную власть и государственное управление в определённое русло. Если такой преамбулы нет, то судья достаточно свободен в интерпретации, но если такая преамбула есть, а эту преамбулу создаёт конституционный законодатель, орган с более высокой легитимностью нежели суд, то можно сказать так - преамбула продлевает власть законодателя после того, как закон передан далее, в распоряжение народа и судов.

  Далее может быть ещё функция материальной регулировки, могут ещё быть какие-то вопросы о том, что такое государственные основополагающие решения. И ещё церемониальная функция, которая не очень существенна, но просто взятые из преамбулы тексты часто используются на тех же государственных праздниках, в училищах при принятии присяги (у нас присяги школьника нет, но в других странах есть, там приносят присягу текстом, который взят из конституции). Ну, вот такого рода церемониальная функция.

  Значит, в общем и целом, как я уже сказал, /у преамбулы/ есть шесть функций. Функция первая - интеграционная, вторая - педагогическая, третья - путкводные линии в политике, четвёртая - функция правовой интерпретации и интерпретации самой конституции, пятая - функция материального регулирования и шестая - церемониальная.

  И на месте всех этих функции, которые тут перечислены, у нас в Сатверсме там пустое место. Это значит, что наша Сатверсме не использует эти функции, суть которых в укреплении государства, и конкретно - укреплять привязанность человека к своей стране. И, учитывая, что я говорил в начале, то привязанность к нашей стране экстремально низка.

  Поэтому это (т.е. преамбула) могло быть неким определённым подношением или толчком для урепления такого вида привязанности. Конечно, это не изменится сразу, но я бы сказал, что применяя её практическая польза будет. Ведь, если бы не было практической пользы, то почему бы все эти страны подобные преамбулы использовали бы ?
   Это нужно для укрепления своих конституций и для укрепления привязанности своих граждан к стране - в этом смысл. Это есть и во всех комментариях /к преамбуле/. У нас эта функция просто не выполняется.

  Поэтому у меня есть предложение - думать о том, что может и Латвия могла бы за какой-то период времени сформулировать те ценности, или же отобразить то государство, каким Латвия является, какой она была - известные исторические вещи, и какой мы её желаем видеть. Вот такое моё смиренное предложение. ( Смеётся )

  В заключении о том, как это можно было бы проделать. Ну, это, конечно, следует принять двумя третями голосов депутатов Сейма, поэтому партиям нужно было бы быть позитивно настроенным в этом направлении. Я думаю, что это могдо бы быть в предвыборной кампании таким хорошим проектом, который показал бы, что несмотря на предвыборное вражество, партии всё же способны прийти к согласию о чём-то конструктивном и осмысленном. Ведь, может ещё одна выгода это то, что от преамбулы хуже никоим образом быть не может - только лучше, если таковая есть.

  Спасибо за внимание, коллеги !

  Об эмигрантах из СССР

  Вопрос из зала (в сокращённой форме): В Латвию во время оккупации из СССР было привезено около 900 тысяч тех, кого можно назвать гражданскими оккупантами. По Женевской конвенции их нельзя было сюда переселять, и по Женевской конвенции их следовало выселить после окончания оккупации. Правильно ли делает Латвия, замалчивая этот факт ?

  Левит: Должен сказать, что в 90-тые годы у Латвии были все права, но у неё не было реальной возможности вывести этих гражданских окккупантов. И там могли бы быть и известные юридические проблемы, поскольку массовое изгнание недопустимо в соответствии с Конвенцией прав человека.

  Но ещё существеннее другое. Вот если мы сейчас представим себе как это практически происходило бы, когда подобного рода массовое изгнание происходит ? Латвия стала бы полностью изолирована. Я бы сказал, что это было бы невозможно.

  Но неверно говорить о замалчивании. То, что Латвия по гуманитарным причинам, подчёркиваю - по гуманитарным причинам отказалась от своих прав (хотя их политически никто и не мог реализовать), это должно было бы вызвать в этих людях, я бы сказал, респект и благодарность. Но этого нет.
   И это, наоборот, то, что порождает в латышах чувство несправедливости. И эти моменты - ощущение несправедливости с одной стороны и отсутствие респекта с другой стороны, это и есть этот психологический клубок, который создаёт и эти политичсекие проблемы.

  Мне кажется, что правильным решением было бы следущее: государству Латвии следовало бы заявить - это было гуманитарным решением, и это гуманитарное решение есть выделение статуса иностранца с очень высоким статусом этим людям, этим бывшим гражданам СССР.

  Меня спрашивали о примерах /решения о статусе неграждан/, и примером этому послужил немецкий «Закон об иностранцах без родины 25 апреля 1951 года», который потом был применён к балтийским беженцам. Германия не выслала, приняла балтийских беженцев, поскольку было ясно, что беженцы Германию в 1951 году не оставят и останутся там на длительное время, и Германия выделила им этот высокий статус, который в сущности был разрешением на проживание без индивидуального разрешения, социальные и экономические права, но не политические права.

  Эта наша /сегодняшняя/ реальность такова оттого, что никто на самом деле не имеет смелости сказать это громко ( имеется в виду подлинный юридический статус эмигрантов из СССР ). А если об этом не говорят, то никто об этом и не начинает задумыватся. Например, в ЮАР, для сравнения, там тоже есть этот момент колониализма, там об этом им приходилось слышать каждый день, и думаю, сейчас они этого уже наслушались до нужной меры. И эти люди сами освобождают свою душу, своё сердце тем, что честно говорят - «Да, моя родители сюда пришли как колонизаторы. Сорри, я тут остаюсь, и я акцептирую то, что тут ваше государство, язык и культура, и спасибо за то, что вы позволяете мне тут остатся.» Это та позиция, которая есть в большей или меньшей мере в белых африканцах. Это вопрос преодоления прошлого правильным путём.

* * *

Лекция на оригинальном (латышском) языке - ВИДЕО

 
НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ * Обратно на страницу темы