Балтия и Россия в XIX-XXI веках
Владимир Кравцов
кандидат исторических наук, доцент,
патрон нашего сайта
Прорубали «Окно в Европу» в своём доме,
а разнесли в щепки дома… соседей
Тот, кто разделяет общечеловеческие нравственные принципы, знает, что «окно» в любую из сторон света можно прорубить только в своём доме. Из окна смотрят на мир Божий. В него льётся свет того же мира Божьего.
Иносказательное петровское «Окно в Европу» должно было выполнять те же функции. Но ведь, как уверял Фёдор Иванович Тютчев, «умом Россию не понять, аршином общим не измерить». Поэтому у нас всё не только делается, но и всегда делалось, не как у всех, а своеобразно, по русской «особости».
«Окно», прорубленное «царём-работником», образно говоря, должно было бы служить для изучения достижений европейских стран и использования их в целях преодоления российских анахронизмов в различных областях жизни.
Но оно было использовано, как и его аналог в известной современной кинокомедии «Окно в Париж». Думаю, читатели помнят эту забавную и поучительную картину, где персонажи прыгают через обнаруженную «лазейку» в столицу Франции и тянут к себе всё, что под руку попадётся и плохо лежит.
Но вернёмся в петровские времена. К концу XVII века, после Азовских походов и Великого посольства, Пётр Первый, теперь уже единоличный русский царь, переориентировал свою внешнюю военную политику с юга на северо-запад. Главным противником России теперь он считал Швецию. К этому его подвигли, прежде всего, результаты Великого посольства и сложившаяся ситуация на южном направлении.
Во время посещения Европы Пётр не столько заботился о получении квалификации корабельного плотника и бомбардира, хотя и об этом не забывал, сколько о приобретении союзников в задуманной войне против Швеции. И ему это удалось. Россия стала участницей антишведской коалиции ряда европейских стран.
В 1700 году был заключён Константинопольский мирный договор между Россией и Турцией, который подвёл черту под Азовскими походами Петра Первого. Урегулирование, пусть и временное, отношений с турецким султаном в известных пределах развязывало руки Москве в будущей войне со Швецией. А будущее это наступило на следующий день после официального замирения с Турцией, 19 (30) августа 1700 года.
Безусловный интерес представляет документ русской стороны, именуемый в нынешней дипломатической практике нотой, который предшествовал началу войны. Привожу его полностью и без каких-либо изъятий и грамматических правок:
«Изволили мы, великий государь, наше царское величество, с королевством свейским за многие их свейские неправды и нашим царского величества подданным учиненные обиды, наипаче за самое главное безчестие, учиненное нашим царского величества великим и полномочным послам в Риге в прошлом 1697 году, которое касалось самой нашей царского величества персоны, о чем свейским войскам (так в тексте, видно правильно «послам» – В.К.), на Москве будучим, ближний боярин наш Ф. А. Головин с товарищи в ответе говорили и на письме дали, а свейские послы о том до короля своего хотели донести и обнадежили учинить за то над рижским генералом оборон; а после того на Москве живущий торговых дел королевского величества фактор иноземец Томас Книпер объявил с листа королевского величества, к нему посланного, список, в котором никакого удовольствования на оное предложение не учинено. И за тое Богом дарованную нам честь и за многие их свейския неправды и подданным нашим обиды указали мы, наше царское величество, всчать войну».
Не правда ли, любопытный документ? Выполнен в стиле чисто восточной дипломатии, когда, помните, как у юмористического персонажа великого комика Аркадия Исаевича Райкина, один пишем – два на ум пошло?
Оказывается, не так, как хотелось Петру, приняли в Риге Великое посольство, в состав которого под вымышленным именем входил сам царь, совершили «неправды и подданным нашим обиды» – вот и получайте войну! Какие «неправды», какие «обиды»? Молчок! Более или менее членораздельно сформулирована вот эта претензия: «…Самое главное безчестие, учиненное нашим царского величества великим и полномочным послам в Риге в прошлом 1697 году, которое касалось самой нашей царского величества персоны». Хотя и здесь нет ясности, в чём конкретно выразилось бесчестие. И всё же какая-никакая конкретика есть. В остальном – сплошной туман.
Да, изменились правители на Руси! То ли дело Великий князь Киевский Святослав Игоревич! «Иду на Вы!» – и никаких гвоздей, никакой тебе особой дипломатии! Всё коротко и ясно. Да и как по-другому?! Всё же родной внук Рюрика – основателя правящей династии, одного, между прочим, из пращуров тех шведов, которым царь Пётр объявил войну 19 (30) августа 1700 года. Ну, в своём месте у нас ещё будет возможность для сопоставления русского и шведского начал. А пока продолжим тему.
Разумеется, Пётр Алексеевич – не Святослав Игоревич. И династия Романовых – не династия Рюриковичей при её зарождении. Столетия общения с Золотой Ордой оставили глубокий след во многом.
Специалисты давно спорят, кому принадлежат слова «поскреби русского – найдёшь татарина» – Александру Сергеевичу Пушкину, Фёдору Михайловичу Достоевскому или, по смыслу, кому-то из французов? Впрочем, это не принципиально. Важно, что изречение отражает положение вещей. Русские цари династий Рюрика и Романова под золотоордынским влиянием отличались от русских князей домонгольского периода.
Они научились скрывать под покровом словоблудия дипломатических заявлений истинные цели своих действий. Как и в нашем случае – за «неправды», «обиды» и «бесчестие» объявлена война. Об этом сказано открыто. А с какой целью, кроме наказания за перечисленные «прегрешения», – ни слова, ни намёка!
Это обнаружилось только после того, как начались реальные военные действия, хотя посвящённым и без того было ясно, чего хочет Москва. А она, как известно, стремилась к Балтийскому морю. Поэтому первым объектом военных устремлений Петра после 19 (30) августа 1700 года, то есть объявления войны Швеции, стала Нарва.
Почему Нарва? Когда Пётр Первый начал Северную войну, говорили, что следует восстановить историческую справедливость, как её тогда понимали. Дело в том, что во время Ливонской войны (1558-1583 гг.) Нарва в 1558 году была занята войсками Ивана Грозного, но в 1581 году оказалась в руках Швеции. Вот и следовало во имя «исторической справедливости» шведов оттуда выдворить.
Однако дело, разумеется, вовсе не в этом. Нарва в то время была важнейшим стратегическим пунктом на пути к Балтийскому морю и важнейшим залогом овладения частью его побережья, примыкающего к России. Вот почему Пётр и начал Северную войну с наступления на этот город.
Но, имея, как минимум, трёхкратное преимущество в силах над Карлом XII, внушительную артиллерию, русский царь потерпел сокрушительное поражение от юного шведского короля, которому на то время было всего 18 лет. Овладение Нарвой Пётр отложил на потом.
А пока русская армия стала добиваться некоторых успехов на других направлениях. Так, в частности, 1 мая 1703 года была взята шведская крепость Ниеншанц, располагавшаяся при впадении в Неву реки Охта. Но она находилась далеко от морского побережья и не могла быть препятствием для закрепления шведов на одном из островов невской дельты, что по-прежнему отрезало бы России выход к Балтийскому морю.
Вот тогда-то и было решено заложить на Заячьем острове крепость, которая была названа Петропавловской. Строившийся вокруг крепости город назвали Санкт-Петербургом. Заячий остров расположен у разветвления Невы на два рукава, недалеко от моря. Ни один корабль противника не мог войти в Неву безнаказанно.
Таким образом, с основанием Санкт-Петербурга 16 (27 мая) 1703 года Россия обеспечила себе выход к Балтийскому морю, находившийся под достаточно надёжной защитой. Если пресловутое «Окно в Европу» – искренняя цель Петра Первого и его отечественного и иностранного окружения, а не дешёвая декларация, прикрывавшая иные устремления, то война со Швецией должна была на этом и закончиться. Не так ли? К сожалению, не так! Она длилась ещё долгих 18 лет на суше и на море. Зачем? А вот давайте и посмотрим, зачем!
Казалось бы, прорубили окошко в тогдашний западный мир – пользуйтесь на здоровье! Старательно изучайте опыт, к чему, если верить вашим словам, так стремились. Переносите на свою почву всё лучшее. Развивайтесь, навёрстывайте в силу исторических перипетий потерянное время.
Однако «Окно в Европу» было лишь первым, начальным шагом русского царя в его европейской политике. Используя оное, Москва в дальнейшем стала действовать в русле известной национальной поговорки – «пусти свинью за стол – она и ноги на стол»! Созерцания, восприятия и внедрения разносторонних результатов западной практики ей оказалось мало.
Не захотели царь-батюшка и его окружение созерцать обилие «стола», к которому были приглашены, и ожидать, когда хозяева что-то подадут. Они вознамерились стать полновластными распорядителями чужой «трапезной». При этом Пётр был, при случае, непрочь показать населению территорий, которые считал своими, российскими, кто, как говорится, в доме хозяин. И такой, достаточно ярко выраженный, случай представился.
В официозной историографии России всех времён, включая сегодняшний день, сложилось мнение, что самым выдающимся событием Северной войны является Полтавская битва 27 июня (8 июля) 1709 года.
Не стану опровергать, а тем паче поддерживать сие утверждение. Замечу только, что в отечественных правящих верхах всегда одобрялось всё, что так или иначе утверждало и прославляло российскую великодержавность. Меня Полтавская битва интересует в другом повороте, и мои оценки здесь восторга у придворных историков не вызову. Речь вот о чём.
Прошло более 300 лет после события, но и до сих пор псевдопатриоты всех мастей захлёбываются от подобострастного восторга относительно будто бы непревзойдённого военного искусства Петра Первого и славы русского воинства.
Неизбежно возникает вопрос: а много ли надо было этих качеств, если русский царь имел перед шведским королём двух с половиной кратное превосходство в живой силе и трёхкратное – в артиллерии? Кроме того, шведская армия провела перед тем труднейшую холодную и голодную зиму вдали от родных мест! Но дело не только в этом. Какой бы, действительно, выдающейся или пропагандистски раздутой ни была победа русских в Полтавской битве, главное, мне кажется, – в другом. Петру очень важно было крупно победить шведского короля именно на территории Украины.
Это ныне, через три столетия, недавний российский премьер мог легко «просвещать» иностранных слушателей, что и территориально Украина – от щедрот России, что и украинцев как народа никогда не было и нет, да и украинский язык – какое-то недоразумение. Во времена Петра Первого всё выглядело не так, как ему хотелось бы.
С момента включения Украины в состав России прошло всего 50 лет. Исторически, срок очень короткий. Причём наполнен он был отнюдь не братанием, как трезвонила в своё время советская компартийная пропаганда, реализуя зловеще известные «Тезисы о 300-летии воссоединения Украины с Россией», разработанные и утверждённые ЦК КПСС. Кстати, реализация этого документа загнала в абсолютный тупик как научную дисциплину историю Украины и её взаимоотношений с Россией. А всё обстояло далеко не так сусально, как вещали кремлёвские фальсификаторы.
Я неоднократно обращался к этой теме в своих работах. Одна из них, – «Ох, уж эти телячьи восторги!», – помещена на моей стене*. К ней может, при необходимости, обратиться любой желающий. Но для удобства читателей цитирую здесь её фрагмент: «…В тех тезисах, по замечанию одного украинского исследователя, «реальный исторический процесс в Украине был искажён, приводились абсурдные, дикие утверждения, начиная с терминологического нонсенса – «воссоединение Украины с Россией».
Действительно, как могло произойти воссоединение, если не было и не могло быть разъединения того, что … не существовало. Если имеют в виду распад Киевской Руси, то тогда ещё не было ни полностью оформившихся украинцев, ни, тем более, русских, не было ни Украины, ни России как государств. Если всё же допустить такой вариант, то скорее стоит говорить о воссоединении русских с украинцами и России с Украиной.
Когда украинский этнос в своей праоснове существовал уже не первое столетие, русский только-только начинал складываться. Когда на карте ещё не было Москвы, будущей столицы Московского царства, даже как жалкой деревеньки, и на том месте по болотистым дремучим лесам бродили аборигены, одетые в звериные шкуры, праукраинская государственность уже имела многовековую историю. Так, спрашивается, кто с кем и что с чем должны были воссоединяться?
Игнорируя очевидные и неоспоримые факты, кремлёвские диктаторы придали упомянутым тезисам императивный характер. Под страхом неизбежного наказания, самым «либеральным» из которых было увольнение с работы, обязали историков расценивать свой очередной «эпохальный» документ как закон, подлежащий неукоснительному исполнению.
Вот и стали переходить со страницы на страницу, из книги в книгу ложные, не подлежащие обсуждению догмы. Переяславская рада – основное событие всей украинской истории. Благодаря ей, стала явью извечная, многовековая мечта украинского народа о воссоединении Украины с Россией, которое было огромным благом для Украины.
И здесь абсурд очевиден. Оказывается, украинцы – единственный народ в мире, столетиями боровшийся против своей национальной независимости и за имперскую петлю для собственной шеи. Лидеры национально-освободительного движения – краса и гордость украинского народа объявлялись его врагами, гнусными изменниками.
Путинский режим ни на йоту не отошёл от «премудростей» компартийных тезисов более чем полувековой давности.
Всё это должно было, – и цель в некоторых пределах была достигнута, – настолько деформировать сознание украинцев, чтобы они поверили в свою неполноценность, историческую вторичность, неспособность к суверенному существованию и созданию независимого государства.
Я говорю «в некоторых пределах» потому, что большинство украинского народа не смирилось с предписанной ему из Москвы исторической долей. Ни до, ни после Переяславской рады, ни до, ни после большевистского переворота в России, ни до, ни после распада СССР оно не прекращало в той или иной форме борьбы за национальную независимость и государственный суверенитет Украины. И это закономерно».
Историю тех или иных событий тем удобнее и тем с большим искомым результатом можно фальсифицировать, чем дальше во времени они отстоят от нас. Для Петра Первого включение Украины в состав России, хотя и было уже историей, но историей сравнительно недавней, которая ещё не была искажена до неузнаваемости. Да и таких мастаков-фальсификаторов, как в ЦК КПСС, ни до него, ни при нём ещё не было. Поэтому ему была известна более или менее реальная картина.
Он, определённо, знал, что далеко не вся Левобережная Украина, вошедшая в состав России, одобрила этот акт, что даже украинское казачество, военный оплот Богдана Хмельницкого, в значительной своей части, достаточно резко возражало против доверия своего вождя Москве.
Скорее всего, ему было ведомо, что всё это – не досадные шероховатости отношений, а серьёзные противоречия, которые за 13 лет до его рождения вылились в кровавую Конотопскую битву, в которой казаки гетмана Украины Ивана Выговского в союзе с войском Крымского хана разгромили огромную армию русского царя под командованием князя А.Н. Трубецкого.
Знал он, без сомнения, что украинцы, мягко говоря, не одобряли замену панской неволи ещё более свирепым московским крепостничеством, а потому часто бунтовали.
Одним словом, уже во времена Петра Первого было хорошо известно, что сестринские объятия Украины с Москвой – официальная ложь на государственном уровне, что, в действительности, оснований для проявления тёплых чувств между ними несравненно меньше, чем для перманентной напряжённости. А потому зыбкость, условность «преданности» украинских вождей царскому престолу не является их капризом. Она питается глубинными истоками системных противоречий между двумя странами.
Поэтому русский государь был заинтересован в таких акциях, которые продемонстрировали бы Украине и её обитателям на всех уровнях социальной лестницы их реальное место в тогдашнем мире, безусловность и необратимость на все времена господства здесь Москвы.
В связи с этим и возникает вопрос: почему армия Карла XII оказалась на территории Украины, хотя изначально намеревалась двигаться и уже начала двигаться в направлении Смоленска, имея конечной целью Москву? Почему произошло резкое отклонение на юг?
Существует ряд версий по данному вопросу. Не буду их озвучивать. Замечу только, что не исключены и соответствующие действия Петра Первого, заставившие шведского короля изменить направление маршрута своей армии.
Когда шведы начали продвигаться в сторону Смоленска, отступавшие русские войска стали уничтожать всё на много километров вокруг. Шведская армия оказалась в зиму под угрозой голода и холода. Поэтому Карл XII предпочёл переориентироваться на благодатный украинский юг, чтобы обеспечить своих вояк продовольствием и тёплыми зимними квартирами.
Этот приём, но в несколько ином повороте, через сто лет использует Кутузов, заставивший армию Наполеона отступать из Москвы по местам ранее ею же разорённым и на всём пути следования испытывать неимоверные лишения в условиях русской зимы.
Независимо от того, по какой, конкретно, причине шведская армия повернула на юг, она оказалась у Полтавы, где и произошла летом 1709 года её встреча с войсками Петра Первого.
Независимо от того, причастен ли Пётр к движению шведской армии на юг, она оказалась там, где русскому царю очень хотелось победить скандинава. Победить не только и не столько в назидание своему противнику, сколько в назидание украинцам – и современникам события, и потомкам оных в неисчислимых поколениях.
Битва состоялась. Пётр Первый победил Карла XII. Пушкин оставил потомкам свою «Полтаву», в которой воспел Кочубея за преданность петербуржско-московскому престолу и выставил на всеобщее порицание Мазепу за измену оному.
Да, Да! Конформисты и державники, в том числе и среди великих личностей, были во все времена. Не собираюсь ни оправдывать, ни осуждать автора «Полтавы». Ибо кто такой он и кто такой я? Он – Александр Сергеевич Пушкин, всемирно известный непревзойдённый поэтический гений. Я – Владимир Сергеевич Кравцов, ординарный историк, известный, разве что, в узком кругу своих единомышленников на муниципальном и в какой-то степени на региональном уровне.
Однако и я, несмотря на свою персональную заурядность, имею право на некоторые оценки поступков и позиции даже великих людей. Пример с пушкинской «Полтавой» приведён здесь очень даже не случайно.
Московское царство, переросшее затем в огромную империю, изначально складывалось как многонациональное государство. Ясно, что народы, включаемые в его состав, противодействовали насилию и произволу метрополии, точнее, – царя, его правящего окружения, господствующих сословий.
В этой ситуации властному Олимпу было более чем актуально опираться на мнение о его политике общественно признанных кумиров, которые в России были, разумеется, всегда. Среди первостепенных забот находилась и по сей день находится оценка как официальных, так и неформальных национальных лидеров. Одних важно было вознести на пьедестал, других опустить, как говорят сейчас, ниже плинтуса, желательно, – навсегда.
Убедительным подтверждением этому служит пример Гетмана Украины Ивана Степановича Мазепы. Русский царь поставил на нём клеймо изменника за переход в 1708 году на сторону шведского короля. Фактически, казаки Мазепы за Карла XII не воевали. Но над ним была совершена гражданская казнь, его лишили всех титулов и наград, полученных от Москвы, предали церковной анафеме. А через 120 лет после события Александр Сергеевич Пушкин в «Полтаве» изобразил Мазепу изменником. Всё, ярлык припечатан намертво!
Попробуй кто-либо после этого сказать слово оправдания в адрес бывшего Гетмана Украины! Тут же последует напористое напоминание, что ведь сам Пушкин считал его изменником. Высоким авторитетом знаменитости вмиг попытаются перекрыть путь к поиску истины.
Не имеет значения, что даже царь – ещё не вся Россия. Не имеет значения, что хотя Украина входила в состав России, но Украина никогда не была Россией – это разные страны. Не имеет значения, что Мазепа был далеко не первым лидером Украины, кто выступил против московского трона. Не имеет значения, что украинский лидер, пошедший наперекор Москве, защищал интересы своего народа и никогда не изменял ему. Не имеет значения, что объявление действий Мазепы изменой Петру привело к дальнейшему закабалению украинского народа.
Всё эти и другие, даже самые веские, аргументы не имеют никакого значения. Царь сказал, а Пушкин приговорил, что Мазепа – изменник, значит, – изменник, и точка!
Тема измены России – СССР – России сложная, многоплановая, неоднозначная. В её рамках пока больше вопросов, чем обоснованных ответов. А потому она заслуживает отдельного разговора. Если позволят обстоятельства, я к ней в своё время обязательно обращусь.
Столь пристальное внимание украинскому вектору Северной войны я уделил совсем не случайно. И вовсе не потому, что в Украине прошли мои детство и юность, что общее среднее и университетское образование получил здесь, что украинская история была одним из академических приоритетов исторического факультета Харьковского университета, который я окончил. Хотя профессиональный потенциал в области истории страны, конечно, сыграл свою роль.
Однако главное – в другом. На территории Украины происходили события принципиального характера в рамках Северной войны и за её пределами. Здесь Пётр Первый не только одержал самую крупную победу над шведами. Именно на украинской территории он откровенно продемонстрировал свои имперские устремления.
Ведь состоялось стратегическое поражение не просто Швеции, а европейской «сверхдержавы» того времени. Своим военным успехом русский царь сделал заявку на замещение образующейся вакансии. И, как убедимся в дальнейшем, упорно, пренебрегая жертвами и лишениями народа (и не только соотечественников), российские – советские - российские правители с большим или меньшим успехом стремились и продолжают стремиться по сию пору занять этот пьедестал.
Своей победой под Полтавой Пётр как бы дал понять украинцам, чтобы они не очень-то упивались воспоминаниями о разгроме полустолетием раньше казаками в союзе с Крымским ханом огромного царского войска под командованием князя А.Н. Трубецкого в Конотопской битве. Дал понять, что он сегодня и будет впредь, как никогда, силён, и любые попытки сопротивляться ему обречены на провал.
Объявление Мазепы изменником, последовавшие после этого и уже отмеченные здесь государственные и церковные акции, безудержное шельмование явились знаком, что царь провозглашает свою власть единственной и непререкаемой на всей территории империи. Дальнейшее развитие ситуации в Украине это убедительно продемонстрировало.
Избранный с дозволения царя гетманом Украины Иван Ильич Скоропадский обратился к нему с просьбой, подтвердить некоторые пункты украинско-российского договора 1654 года и получил резкий отказ со словами: «украинцы и так имеют большие свободы, чем любой другой народ на земле». Хотя какие уж там свободы по тем временам! И всё же некоторая автономия при вхождении в состав России для Украины была предусмотрена. Пётр поставил на ней, фактически, крест.
Изначально, деятельность нового гетмана была поставлена под контроль специального ставленника царя. Полковыми территориями Украины, фактически, управляли русские эмиссары. Были выделены два полка, которым поручалось при малейшем проявлении Скоропадским самостоятельности немедленно арестовать его вместе со старшиной. Подвергались жёсткой дискриминации украинские торговцы на российском рынке. Многие тысячи украинцев насильно сгонялись на строительство петровских объектов, в том числе Северной столицы, и погибали там от лишений.
А в 1722 году по велению Петра Малороссийская коллегия, по сути, подменила гетмана Скоропадского, хотя, формально, была объявлена соправительницей. Таким образом, Украина стала обычной колонией России.
Это означало, что впредь любая территория, любой народ, которые входят или когда-либо войдут в состав России, будут нераздельной собственностью носителя шапки Мономаха. Это означало, что царский престол больше не нуждается в национальных лидерах, что единственный лидер в России – император Российской империи, что любое поползновение на лидерство в национальных окраинах будет расцениваться как государственная измена.
Вот на таких условиях суждено было стать частью Российской империи Балтии, её народам.
Российские и советские, а затем вновь ангажированные российские историки настойчиво навязывают мысль, что Россия спасла народы Балтии от поглощения шведами и немцами, которое неизбежно привело бы их к ассимиляции с пришельцами и, естественно, к потере всего национального. Другими словами, сегодня не было бы ни эстонцев, ни латышей, ни литовцев.
Разумеется, любое иноземное порабощение – не сахар. Но напрашивается вопрос: чем русское иго лучше, и лучше ли, чем, скажем, шведское?
В данном случае очень полезно хорошенько проштудировать книгу Валерии Ильиничны Новодворской «Мой Карфаген обязан быть разрушен». Это её 12 лекций по философии истории, прочитанных в своё время в Российском государственном гуманитарном университете (бывший Московский историко-архивный институт), который возглавлял известный историк либеральных взглядов профессор Юрий Николаевич Афанасьев.
Новодворская относит себя к катакомбным историкам, не обременённым официальными дипломами, учёными степенями и учёными званиями, что делает её, как она считает, совершенно свободной в своих суждениях от государственных и каких бы то ни было партийно-политических установок и табу.
Не вижу необходимости комментировать названный труд блестящего публициста. Его надо внимательно почитать. Мы же вернёмся к дальнейшей судьбе народов Балтии в следующий раз. Там же я выскажу своё мнение и о норманнском факторе в истории Европы и России.
|